Н. В. Вехов (Москва)
К. Д. Носилов на Новой Земле (конец XIX в.)часть 1
Часть 1 | Часть 2
Краеведческое издание «Шадринская старина» по мере возможности публикует материалы, касающиеся судьбы уроженца Шадринского края, полярного исследователя, писателя, журналиста, научного и общественного деятеля Константина Дмитриевича Носилова. В выпуске 1994 года был помещён материал «Новое о Носилове», подготовленный екатеринбургским исследователем В. П. Микитюком и включавший републикации из «Уральской жизни» за 1902 года и «Екатеринбургских епархиальных ведомостей» за 1906 год. В выпуске 1997 года (составители С. Б. Борисов и М. Ф. Ершов) опубликован материал «Шадринский земский врачебный съезд и К. Д. Носилов: два мнения об одной проблеме», относящийся к событиям 1881 года.
Мы рады открыть выпуск краеведческого альманаха 1999 года статьей московского исследователя, кандидата биологических наук, ведущего научного сотрудника, руководителя проблемной группы Морской арктической комплексной экспедиции Николая Владимировича Вехова «К. Д. Носилов на Новой Земле (конец XIX в.)». Надеемся, что данная публикация, специально подготовленная для настоящего выпуска, существенно обогатит представления шадринцев о жизни и творчестве их выдающегося земляка.
Архипелаг Новая Земля и остров Вайгач — уникальный в Арктике регион. Именно здесь с XVI в. в течение нескольких сотен лет существовали островные поморские промыслы, которыми в летнее время (июнь-август) занимались жители Беломорья и куда стремились они, невзирая на трудности мореплавания по Ледовитому океану, холод и опасности. Добыча морского зверя (моржа, белухи и тюленей) и рыбы (гольца) давали им немалые прибыли и возможность к существованию. На ярмарках Архангельска, Мезени, Пустозёрска и в других городах России того времени добытый на Новой Земле «рыбий зуб» (моржовый клык), шкуры и солёная рыба были товаром повышенного спроса. В традиционном же ареале их промыслов, на Белом море и у берегов Мурмана, уже была конкуренция за места добычи, появились норвежские и финские колонии зверобоев-переселенцев. Именно на островах восточной части Баренцева моря ещё были большие запасы морского зверя, песца, рыбы и птиц.
С 1870-х годов для защиты российских интересов, охраны промыслов и утверждения суверенитета в этой части Баренцева моря государство начало создание постоянных населённых пунктов на архипелаге Новая Земля, основав на западном побережье Южного острова становище «Малые Кармакулы» (1877 г.), а у самого устья пролива Маточкин Шар — становище с одноимённым названием (1894 г.). Становища были заселены ненцами (самоедами), которых перевезли сюда с материка — из Большеземельской тундры.
Писатель и путешественник Константин Дмитриевич Носилов (1858-1923 гг.) был первым из русских исследователей, проведшим три зимовки на Южном острове архипелага Новая Земля. После совершённых поездок по архипелагу он опубликовал несколько литературных произведений, в которых впервые описал быт, верования и занятия новоземельских ненцев. Однако никаких географических очерков, заметок или статей, содержащих какие-либо сведения о маршрутах своей экспедиции и обследованных районов архипелага, Носилов не опубликовал. Поэтому неудивительно, что в нескольких известных к настоящему времени биографических исследованиях жизни К. Д. Носилова, в разделах, посвящённых новоземельским его путешествиям, допущен целый ряд фактологических ошибок.
Например, во вступительной части к книге К. Д. Носилова «Северные рассказы», выпущенной в Свердловске в 1937 г. (Носилов, 1937), на стр. 3 сказано, что «на Новой Земле он основал две колонии ненцев». Как хорошо было известно и ранее, и теперь, новоземельские колонии-становища организовывались архангельскими губернскими властями при юридической и финансовой поддержке со стороны государства (Носилов, 1892 а, с. 755; Садовский, 1910).
В книге А. К. Омельчука (1989) на стр. 66 мы читаем: «Носилов первым в Российском государстве организует на Новой Земле стационарные метеонаблюдения, устраивает для себя суровейшую трёхлетнюю зимовку». В действительности же, в «Малых Кармакулах» «начиная с 1896 г., функционирует небольшая метеорологическая станция, основанная академиком князем Б. Б. Голицыным во время посещения им в означенном году Новой Земли. Местный псаломщик ведёт здесь, за специальное вознаграждение, в размере 180 руб. в год, метеорологические наблюдения и сообщает их результаты Главной Физической Обсерватории» (Садовский, 1910, с. 104). Результаты этих наблюдений опубликованы в «Трудах русской полярной станции на Новой Земле» (Андреев, 1886). Далее, в работе А. К. Омельчука (1989) на страницах 71 и 72 сообщается, что: «Великий князь» (имеется в виду пароход Архангельского-Мурманского срочного пароходства «Великий князь Владимир», совершавший в летнюю навигацию рейсы на Новую Землю из Архангельска. — Н. Вехов) — лето выдалось тёплым, и льды на пути не встречались — вошёл в Маточкин Шар и бросил якорь на траверзе становища. Гористый берег пролива, скудные серые домики на взгорье, возвышающийся над строениями крест над храмом — здесь предстояло Носилову провести три долгие полярные зимы». В действительности, это — описание места первой и второй зимовок К. Д. Носилова, становища «Малые Кармакулы» на берегу залива Моллера, куда и зашло судно. Пролив Маточкин Шар, о котором идёт речь в приведённой выше цитате из книги А. К. Омельчука (правильнее говорить не о всём 100-километровом проливе, а о Поморской губе, где Носилов провёл третью зимовку на архипелаге. — Н. Вехов), расположен примерно в 150 км к северу от становища «Малые Кармакулы». На стр. 80 автор сообщает, что «в третью зимовку в колонии появился фельдшер» (Омельчук, 1989). В дей ствительности, третью зимовку К. Д. Носилов проводил на побережье пролива Маточкин Шар, когда здесь ещё не было постоянного поселения (становища, колонии; становище было организовано только в 1894 г. — Н. Вехов). Сюда лишь на время промысла приходили самоеды и жили здесь по несколько месяцев. Фельдшера же привезли из «Малых Кармакул» для оказания помощи пострадавшему ненцу-промысловику. Об этом Константин Дмитриевич упоминает на стр. 67 своей книги «На Новой Земле». Небезынтересно, что в период пребывания К. Д. Носилова на Новой Земле в «Малых Кармакулах» фельдшером служил П. Я. Виноградов.
В брошюре Л. П. Осинцева (1993) на стр. 35 утверждается, что «в очерке (имеется в виду очерк К. Д. Носилова «История одного самоеда» (из путевых впечатлений), вошедшем в книгу писателя «На Новой Земле», 1903. — Н. Вехов) идёт речь об очень интересном, оригинальном человеке — ненце Тыко Вылке, который бьл первым постоянным жителем Новой Земли». На самом же деле речь идёт о ненце Фоме Вылке, который действительно был первым постоянным переселенцем на Новой Земле, о чём у Константина Дмитриевича написано в книге очерков и набросков «На Новой Земле» в цитированном несколькими строками выше рассказе (Носилов, с. 1903, с. 153, 5-я строка снизу). К сведению читателя, Тыко Вылка, о котором идёт речь в брошюре Л. П. Осинцева (1993), родился в 1886 г. и во время пребывания писателя на Новой Земле был двух-трёх летним ребёнком. Небезынтересно, что Тыко Вылка (Илья Константинович Вылка) был сыном Константина Вылки — того самого ненца, который сопровождал Носилова в 1889 г. во время санной поездки на собаках по карскому побережью Северного острова.
Поэтому логично, что главная цель настоящей работы — достоверно датировать главные события, установить географические пункты пребывания К. Д. Носилова на архипелаге и реальные факты новоземельского периода жизни писателя.
В 1887-1889 гг. Носилов зимовал с ненцами в становище «Малые Кармакулы», на берегу залива Моллера (рис. 1), а в 1890-1891 гг. — в доме на берегу пролива Маточкин Шар, в Поморской губе.
На архипелаг писатель прибыл на пароходе «Великий князь Владимир» Архангельско-Мурманского срочного пароходства из Архангельска 19 июня 1887 г. (Носилов, 1892, с. 755). На побережье залива Моллера Носилов жил в доме станции Общества Спасания на водах, с руководством которого он заранее в Санкт-Петербурге договорился о возможности зимовки именно в принад лежавшем ему помещении, поскольку другого свободного жилого дома здесь не было. После прибытия в становище Константин Дмитриевич вместе со священником, отцом Ионой, командированным сюда Архангельской епархией, командой корабля и несколькими ненцами восстанавливали часовню (Носилов, 1892, с 755).
В период своего базирования в «Малых Кармакулах» Носилов очень много путешествовал по Южному острову Новой Земли (рис. 2), изучая фауну и географию, описывая побережья, жизнь новоземельских ненцев. Знакомство с произведениями писателя позволило установить конкретные точки его пребывания на архипелаге.
Так, уже в первый год своих путешествий Константин Дмитриевич совершает дальние маршруты, не ограничиваясь осмотром окрестностей становища «Малые Кармакулы». «16 сентября 1887г., пользуясь первопутком, я отправился с одним самоедом к хребту Новой Земли, чтобы пересечь его, перерезав остров, и выйти к заливу гр. Литке, к Карскому морю» (Носилов, 1909 а, с. 13). «Побродив с самоедом с неделю по Карскому берегу, мы возвратились в колонию уже в конце сентября» (Носилов, 1909 а, с. 18).
Позже, зимой 1887 г. Константин Дмитриевич познакомился с семейством ненца Логай, на зимовку которого он совершил поездку на собаках. «Была уже настоящая зима и полярная ночь, нашу колонию уже так занесло сугробами, что песцы бегали ночью по крыше, когда мне вдруг представился случай прокатиться на соседнюю зимовку» (Носилов, 1909 б, с. 6) События этого периода описаны в рассказе «Таня Логай» (Носилов, 1907, с. 3-25). Логай, маленький, юркий весёлый самоед «зимовал на нашей колонии верстах в двадцати, на берегу одного широкого залива, где стояла его маленькая избушка» (Носилов, 1907, с. 3). Вероятно, речь идёт о зимнем стойбище ненцев на баренцевоморском побережье, лежащем на берегу губы Корельской, расположенной к северу от «Малых Кармакул». В этом же рассказе Носилов сообщает о том, что двумя годами раньше семейство Логай зимовало на Гусином Носу (по-видимому, современный мыс Северный Гусиный Нос на полуострове Гусиная Земля. — Н. Вехов). Затем семейство Логай переехало на 150 вёрст севернее «Малых Кармакул», видимо, на побережье Поморской губы, где позже, в 1890-1891 г. Носилов провёл свою третью зимовку на архипелаге.
Зимой 1887-1888 гг. Носилов совершает дальнюю поездку по баренцевоморскому побережью в губу Серебрянку (примерная протяженность этого маршрута от «Малых Кармакул» до Серебрянки и обратно составляет около 450 км. — Н. Вехов), расположенную на юго-западе Северного острова, за проливом Маточкин Шар: «Но я нигде и никогда после не видел такой массы песцов, как в ту первую зиму на этом острове в Серебряном заливе (современное название этого залива — губа Серебрянка. — Н. Вехов). Так называется один залив западного берега Новой Земли, в северной её части, за Маточкиным Шаром» (Носилов, 1909 б, с. 8). Выяснилась и причина предпринятого Константином Дмитриевичем путешествия. «Случилось так, что мне нужно было провести там несколько зимних месяцев, прежде, чем устроить там зимовку. На Маточкином Шаре, куда мы прибыли, оказалось жить в чуме зимой довольно затруднительно (...) и на совете было решено переселиться в Серебряный залив, где можно было ещё найти в снегах маленькую поморскую избушку. Поморы, промышляющие белуху, иногда на месте ловли строят из привозного леса маленькие строения. Мы нашли её ещё не совсем занесённую буранами и устроились тут за деревянными из плах стенами» (Носилов, 1909 б, с. 8).
Из рассказа «Самоед Неволя» (Носилов, 1907, с. 26-58) мы узнаём, что зимой 1888 г. в «Малые Кармакулы» приехал ненец Константин Вылка, зимовавший на мысу Южный Гусиный Нос, «где у него стоит чум». Весной, в мае, он опять приезжал в колонию, и Носилов поехал с ним в чум на Южный Гусиный Нос. Здесь Константин Дмитриевич провёл около месяца, охотясь на гусей и оленей, наблюдая за жизнью птиц и зверей на Новой Земле. «Это было на Гусиной земле, как называется юго-западная часть этого острова, в виде далеко выдающейся в море низкой равнины. Я нарочно туда отправился весной 1888 года, что бы понаблюдать пролёт там птиц и пробуждение природы, и наш чум как раз стоял вблизи птичьего базара» (Носилов, 1909 в, с. 16).
В апреле 1888 г. Носилов опять путешествует по Карскому побережью Южного острова. «Это было на Карском берегу Новой Земли, когда я там экскурсировал с своими проводниками. (...) На одной высокой ровной сопке, какие любят выбирать себе для стоянки самоеды, у нас было разбито три чума. (...). Был апрель месяц» (Носилов, 1909 в, с. 4).
Летом 1888 г. Константин Вылка, погрузив всё своё имущество, собак, продукцию промыслов, чум и всё семейство, на карбасе переехал на побережье пролива Маточкин Шар. Здесь его и встретил Константин Дмитриевич, путешествуя по острову: «На этом низменном берегу, рядом с проливом, я и нашел Неволю с отцом осенью второго года, во время своего путешествия по острову» (Носилов, 1907, с 49). «В половине зимы я покинул Неволю, уехал в колонию (...)» (Носилов, 1907, с. 56).
Эти материалы говорят о том, что переселившиеся с материка на острова ненцы совершали интенсивные сезонные миграции в поисках благоприятных промысловых участков. Подобная особенность их образа жизни отражала духовное состояние ненцев: «Самоеды в зимнюю пору часто удаляются нарочно из колонии, чтобы искать своё счастье (имеются в виду удачные промыслы. — Н. Вехов)» (Носилов, 1909 б, с. 7).
В рассказе «Птичий остров» из сборника «На диком севере» (Носилов, 1908 а, с 71-90) Константин Дмитриевич описал своё посещение птичьего базара на острове Базарный в заливе Моллера, лежащего в 5-6 км к северо-западу от становище «Малые Кармакулы».
После первой зимовки в «Малых Кармакулах», в июле 1888 г. с первым рейсом парохода Архангельско-Мурманского срочного пароходства, совершавшего доставку пассажиров и грузов, снабжение новоземельских колонистов и вывоз продукции промыслов, Константин Дмитриевич выехал на материк в Архангельск и Санкт-Петербург. Через полтора месяца со вторым пароходом он возвратился на Новую Землю (Носилов, 1903, с. 222), захватив с собой «трёх русских поморских жителей, которые, узнав о существовании храма и нашем зимовье, охотно поехали на зимовку» (Носилов, 1892 б, с. 795). После второй зимовки в «Малых Кармакулах» в 1889 г. Константин Дмитриевич «выехал осенним пароходом в г. Архангельск, а затем в Москву и Петербург» (Носилов, 1892 б, с. 798).
Во время первого пребывания на Новой Земле Носилов совершил несколько дальних поездок из «Малых Кармакул», находящихся на западном, баренцевоморском, побережье на восточное, карское. Это были очень опасные и богатые открытиями путешествия. Первые две поездки (1887 и 1888 гг.) проходили по традиционному маршруту промысловых кочёвок самоедов поперек Южного острова, по долинам рек, а третья (в 1889 г.) — по припаю и льдам, через пролив Маточкин Шар, на восточный берег Северного острова. Во время первой поездки Константин Дмитриевич вместе с проводниками-ненцами посетил карское побережье Южного острова, участок близ залива Литке. Он побывал в нескольких чумах и описал жизнь ненцев во время зимнего сезона охоты на восточном побережье, где переселенцы постоянно промышляли морского зверя, песца и оленя. Именно Носилов сообщил о сохранившемся у самоедов-переселенцев идолопоклонничестве. Хотя все они и были крещёные, но во время зимнего промысла ставили самодельные идолы (Ефремов идол) и приносили им в жертву то оленя, то собаку, веря, что эти дары божествам принесут им удачу и промыслы будут богатыми. «В начале апреля (...) я отправился в путешествие на берега Карского моря, посетил кочующих там наших колонистов. Там, на их становище, я между прочим неожиданно открыл и того идола, которому 9 лет назад была принесена жертва колонистами этой земли. Это был небольшой, с аршин величины, простой обрубок дерева, с заострённым к верху концом в виде колпака и грубо деланными глазами, носом, ртом и лицом. Он стоял на том самом холмике, где разыгралась когда-то страшная история жертвоприношения. Побуждением к принесению человеческой жертвы был голод (это случилось зимой 1878/79 гг. — Н. Вехов)» (Носилов, 1892 а, с 762). Об этих путешествиях довольно хорошо известно историкам и географам, специалистам по Новой Земле. Само путешествие и собранные во время поездки факты описаны в рассказе «У берегов Карского моря», вошедшем в книгу «На Новой Земле» (1903, с. 127-152).
Но о третьем путешествии, во время которого в апреле-мае 1889 г. Константин Дмитриевич вместе с двумя самоедами прошёл почти 1000 км на собачьих упряжках от «Малых Кармакул» через пролив Маточкин Шар, посетил заливы Канкрина, Чекина, Медвежий и Незнаемый, практически ничего не известно. Описание этого маршрута не вошло в известный сборник очерков и набросков К. Д. Носилова «На Новой Земле» (1903). При изучении мной работы К. Д. Носилова «По берегу Карского моря (Из путешествий по Новой Земле)» (1911 а, 1911 б, 1911 в) в сопоставлении с современной картой, впервые была восстановлена картина путешествия писателя.
Задумав это путешествие, Носилов договорился с двумя ненцами-промысловиками, один из которых, Перырка, хотел провести весну в западном устье пролива Маточкин Шар, где в устье реки Маточка традиционно летуют ненцы, а другой, Андрей Тайбарей, намеревался отправиться в Тюленью губу, в восточном устье Маточкина Шара. В марте месяце Носилов отправил из «Малых Кармакул» в устье реки Маточки нарты с питанием для собак, их сопровождали старики Перырки (муж и жена). Сам же писатель вместе с Андреем Тайбареем выехал из становища в путь в апреле. После двух дней пережидания в сугробе метели и сильной бури и трёх дней пути Носилов со своим спутником достигли Маточкина Шара, где их радушно встретили старики Перырки.
Отдохнув день, починив одежду, они тронулись в 100-километровый путь на собаках по льду пролива Маточкин Шар на восток. Наиболее опасный участок пути — самое узкое место в проливе (не более 600-700 метров ширины. — Н. Вехов), прозванное Носиловым «Полярный Босфор», где часты сильные ветры, дующие с ледников, и ураганы, преодолели без происшествий. Достигнув Тюленьей губы, путешественники увидели высокие горы, покрытые ледяными шапками, а впереди — «обрывистый берег, заворачивающий пред морем, и ледяной низкий мыс, на котором видна чёрная дымящаяся точка, как поставленный бакан моряка» (Носилов, 1911 а, с. 3-4) Сопоставляя это описание Носилова с особенностями морфологии северо-восточного берега пролива Маточкин Шар, можно заключить, что Носилов и его спутники достигли чума на мысе Дровяном, где зимовало семейство ненца Константина Вылки, его жена и дети. Как и везде у чумов, здесь на привязи содержались маленькие белые медвежата. Они составляли важную часть промысловой выручки ненцев-охотников; каждого медвежонка в период навигации они могли продать его скупщикам за 25-75 рублей, а то и больше.
Два дня отдыха и людям, и собакам; и снова в путь. Дальше санный караван отправился уже в составе трёх упряжек; на одни нарты грузится провизия, а на двух других будет перевозиться всё имущество Носилова и ненцев. Константин Дмитриевич сагитировал поехать с ним ещё одного самоеда, Константина Вылку, который будет сопровождать третьи нарты.
Караван пересёк пролив Маточкин Шар; путешественники поднялись на первую гряду южного берега Северного острова, осмотрелись, сверили свой маршрут с картой, простились с южным берегом Северного острова и вступили на ранее никем не изученную территорию его карского побережья. Судя по описанию этой части пути, караван движется по суше, вдоль берега. Вдали на горизонте, среди разводьев морского льда, парит полынья. Ненцы еле сдерживаются, чтобы не умчаться туда на нартах поохотиться. Носилов производит полуинструментальную съёмку, наносит маршрут на карту, описывает встречающиеся по пути объекты. К полудню караван достиг отвесного сланцевого мыса, под которым устроили привал и послеобеденный отдых. Оставив позади мыс, санный караван двинулся вперёд и достиг глубокий долины реки, по которой они продолжили путь далее. До вечера двигались они по замёрзшему руслу этой реки и на исходе первого дня пути наконец достигли внутреннего берега залива Канкрина. За мысом (ныне мыс Канкрина. — Н. Вехов) увидели тёмный островок с отвесными камнями (современный остров Кекур. — Н. Вехов). Берег в глубине залива Канкрина — ровный, с большим количеством плавника. Здесь после выхода из чума на мысе Дровяном была первая ночёвка Носилова и его спутников.
На другой день Носилов и ненцы двинулись вперёд вдоль низменного берега в направлении залива Чекина и планировали достичь его за сутки. Но, увидев по дороге стадо оленей, устроили охоту. Убив несколько оленей, сделали привал и здесь заночевали. К вечеру следующего дня на севере ясно вырисовались береговые очертания залива Чекина. Ближайший к морю мыс (возможно, это — современный мыс Куинджи — Н. Вехов) — цель маршрута этого дня. Поднялись на вершину (это — вершина 253 м или 320 м, гора «Фитиль». — Н. Вехов) и наблюдали сверху залив. Через час путники были уже на берегу залива. Ночёвка проходила при 28°С. С ближайшей полыньи потянуло сыростью, дул ветер. Ночью путешественники не могли спать из-за холода. После пересечения залива Носилов со спутниками поднялись на высшую точку хребта (возможно, ныне это — высота 406 м над уровнем моря), отделяющего макросклон залива Чекина от мыса Чекина. Отсюда на горизонте они увидели очертания залива Незнаемого.
Носилов с ненцами, видимо, вышли на южный берег Незнаемого залива на широте мыса Бурливого. Здесь они увидели несколько выступающих из воды скал. Дальнейший маршрут проходил вдоль берега залива. Носилов достиг современных пролива Грана и бухты Гольцовой, отметив, что это — прекрасная якорная стоянка для судов, защищённая от ветров высокими горами. Выйдя к восточному берегу залива, путешественники нашли небольшую бухту с пресной водой и обилием плавника на берегу. Видимо, Носилов имеет в виду залив, лежащий в 4 км к северу от мыса Бурливый. Следующий день они посвятили изучению самого залива Незнаемого. Ненцы-проводники сообщили Носилову о том, что в самую дальнюю часть залива два года назад зашла небольшая норвежская зверобойная шхуна, экипаж которой перепутал Незнаемый залив с проливом Маточкин Шар. Затем судно затерло льдом, экипаж заякорил шхуну, пешком и на шлюпках они добрались до Маточкина Шара, а затем по проливу и до его западного устья.
Достигнув кутовой части залива, Носилов и ненцы поднялись по долине на перевал и увидели западный берег Северного острова и Баренцево море (Носилов, 1911 б, с. 36): «Когда мы поднялись на перевал, на хребет этого острова, заметно понижающийся к северу, мы нашли невысокую долину, с перевала которой хорошо были видны синеющие туманы Ледовитого океана по ту сторону острова, видимые даже простым глазом». Таким образом, во время этого путешествия на карскую сторону Носилов первым из отечественных исследователей побывал как в самом Незнаемом заливе, так и в сквозной долине, прорезающей Северный остров Новой Земли поперек и соединяющий Крестовую губу, на западе, с Незнаемым заливом, на востоке. Это было почти за 20 лет до посещения восточной части острова известным русским полярным путешественником В. А. Русановым, которому приписывается факт первого прохождения сквозной долиной и изучение Незнаемого залива (Корякин, 1987, с 103-105).
Дальнейший путь осложнялся наступившей весной, снеготаянием и обилием талой воды поверх льда в ещё замёрзших речках. Собаки вязли в мокром снегу, снег прилипал к полозьям, люди и животные слепли от яркого солнца и белизны снега. Продвижение вперёд всё время прерывалось охотой то на оленей, то на тюленей, то на белого медведя, то на птиц. Надо было кормить собак, да и самим есть свежее мясо. На припае в море, за восточным берегом Незнаемого залива, устроили охоту на белого медведя. Удача не отвернулась от путешественников. Они убили медведя, накормили собак и наелись сами. На мысу сделали днёвку, дали собакам отдохнуть, да и сами отоспались; перед этим всю ночь на нартах изучали местность между кутом Незнаемого залива и мысом Бурливым. В вытекающей с гор реке (видимо, современная река Байдарка — Н. Вехов) наблюдали мальков гольца, которые, вероятно, скатывались в море на нагул.
Лишь вечером тронулись в путь. Теперь Носилов и сопровождающие его ненцы передвигались только с вечера до утра, когда ночные заморозки подмораживали снег, а наст «держал» людей, собак и нарты. Кроме того, в сумеречное время не так слепил глаза снег. В течение суток они достигли побережья залива Медвежьего, с хребтов южного побережья которого утром ясно различили на севере мыс Крашенинникова, венчающий одноимённый полуостров. Спустившись на лёд залива, пошли в его кутовую часть. Достигли обрыва мощного ледника (ныне это ледник Витте. — Н. Вехов), у края ледника увидели много айсбергов, отвалившихся от него и вмёрзших в лёд залива. Поднялись на окружающие ледник скалы и наблюдали его. Все были в полной оторопи от увиденного ледника, особенно ненцы (у Носилова — «дикари») — «и те стоячи в ужасе перед картиною и только смотрели на неё, казалось, с мыслью не возвращаться сюда...».
Ночью не раз слышали треск ледника. Испугались. До утра не сомкнули глаз от холода. Лишь утром тронулись в обратный путь к морю, а к полудню Носилов с ненцами добрался по льду до берега. Поднялись на сушу и увидели открытые участки моря. На расстоянии в полкилометра от берега у отдушин лежали десятки моржей. Ничто не могло остановить ненцев, и они начали охоту. Набив тюленей, накормив ими собак и поев мяса сами, путешественники залегли спать. Многодневная усталость, болезнь глаз и постоянное пребывание на холоде давали знать. Носилов с ненцами проспали три дня подряд.
Только после этого они тронулись в обратный путь в Маточкин Шар. С побережья восточного устья пролива Маточкин Шар (от чума Константина Вылки) маршрут Носилова пролегал по льду самого пролива до Поморской губы, а оттуда — в «Малые Кармакулы». Неделю они добирались по раскисшему снегу, через вздувшиеся водотоки и ослепляемые ярким отблеском солнца до Маточкина Шара. Радостно встречала Константина Вылку его жена, остававшаяся всё это время с детьми в чуме на берегу близ восточного устья пролива и много дней воевавшая с белым медведем, повадившимся за мясом тюленей, хранившемся неподалеку. Возвратившиеся охотники в первую же ночь убили медведя.
Здесь, в обществе ненцев, К. Д. Носилов всгречал светлый праздник Пасхи и описал его в очерке «Пасха на берегу Карского моря» (Носилов, 1903, с. 95-108): «В этом дырявом самоедском старом чумишке, в сообществе двух моих проводников-самоедов, в сообществе их молодых, весёлых, беззаботных жён и пары премилых моих друзей-ребятишек и пришлось встретить светлый праздник 1889 года. Мы уже второй месяц кочуем вдали от колонии (с. 95-96). (...) Вечер Великой субботы мы провели в заботах установить на нашем месте в честь праздника и на память крест (с. 98). (...) Тихо поднимается флаг на мачте, тихо его подхватывает струя ветерка, раздаётся залп ружей (с. 100)». Хотя по первой фразе этого очерка трудно понять, где происходило это событие: «Пасха 1889 года меня застала на берегу Карского моря, на западной стороне Новой Земли» (Носилов, 1903, с. 95). Или это опечатка, т. к. берег Карского моря — это восточное побережье (сторона) Новой Земли, или Константин Дмитриевич считал, что пролив Маточкин Шар относится к акватории Карского моря.
Не вносит ясности и приводимая в книге К. Д. Носилова (1911г.) на страницах 18, 19 и 21 информация: «В 1889 году мне привелось встретить Пасху на берегу студёного Карского моря. Я путешествовал тогда по Новой Земле, описывая берега, острова, залива и не заметил, как подошла последняя неделя Великого поста. Я торопливо заканчивал последние работы и готовился завтра или послезавтра пуститься в обратный путь к нашей колонии (имеется в виду становище «Малые Кармакулы». — Н. В.). (...) Но думать о возвращении, когда предстояло пройти целых сто вёрст по такому проливу было уже нельзя, и мы волей-неволей решили встретить Пасху на берегу этого моря (имеется в виду Карское море. — Н. В.). (...) В апреле там солнце уже не закатывалось».
Я могу лишь предполагать, что в датах и сроках где-то явная ошибка. Сам же Носилов сообщает, что отправился в маршрут в начале апреля, пять дней он добирался до первого своего пункта — до Поморской губы, где два дня отдыхал. Сутки или двое он мог добираться до восточного устья Маточкина Шара, где стоял чум Константина Вылки. Таким образом, примерно неделю он добирался от «Малых Кармакул» до восточного устья Маточкина Шара, где гостил у ненца Константина Вылки два дня. А далее писатель обследовал карское побережье юго-восточной части Северного острова. Попав на обратном пути снова в чум Константина Вылки, Носилов замечает, что уже второй месяц, как он выехал из колонии (в то же время повествует об апреле и Пасхе, которая, как известно, отмечается в этом же месяце).
Из своего третьего путешествия на собачьих упряжках по Новой Земле Носилов возвратился в становище «Малые Кармакулы», на берег залива Моллера, во второй половине мая 1889 года... Так закончился беспримерный в истории изучения Новой Земли почти 1000-километровый поход на собаках на Карское побережье.
Этот поход был первым с момента открытия и описания лишь общего очертания контуров восточного берега Северного острова экспедицией П. К. Пахтусова в первой половине XIX в. Но до сих пор неясно, почему же, произведя геодезическую съемку ранее никем не обследованной местности, писатель-путешественник нигде не опубликовал хотя бы карты своих походов. На всем протяжении маршрута Носилов занимался описанием местности и давал названия ранее неизвестным географическим объектам. Называя объекты, он использовал чёткие и ясные определения, позволяющие в будущем промышляющим здесь ненцам без труда определять своё местоположение. Так, например, осматривая в подзорную трубу побережья Медвежьего залива и берег до полуострова Крашенинникова, путешественники заметили маленький остров, похожий на рукавицу. Ненец Константин Вылка называет его «Гобе-то» («Рукавица-остров»). На современных картах это — скалистый остров Пять Пальцев у входа в залив Медвежий, близ его восточного мыса. Увидев небольшую речку, текущую в отвесных берегах и в устьевой части распадающуюся на рукава-проливы, путешественники называют её «Тюяга» («Рукав-река»). Одному из многочисленных обрывистых мысов присваивается название «Высокий» («Пирче-сале») (Носилов, 1911 а, с. 6).
А ведь тогда Носилов был бы первым исследователем, посетившим береговую область этого труднодоступного района Северного острова Новой Земли составившим её карту и давшим названия открытым им географическим объектам. Ведь Константин Дмитриевич знал о существовании немецкого географического журнала, издаваемого доктором А. Петерманом, где с середины XIX века печатались все карты и сообщения о наиболее известных экспедициях, особенно если они касались закрытия «белых пятен». Именно в этом журнале в 1880-х годах были опубликованы краткие сообщения о первых годах его зимовки и пребываний на Новой Земле в «Малых Кармакулах». Вопросов больше, чем ответов.
И ещё одна интересная и загадочная страница в летописи истории покорения «белых пятен» на Новой Земле. Через 10 лет именно сюда, в организованное в 1894 г. становище «Маточкин Шар», что в Поморской губе, где ещё до его основания в 1890-1891 гг. жил Носилов, направил свою яхту «Мечту» другой исследователь, прославивший Новую Землю, но уже не рассказами и очерками, а потрясающими картинами её природы, — художник Александр Алексеевич Борисов (1866-1934). Привезённая с материка специальная изба-мастерская художника располагалась всего в пятистах метрах от избы Константина Дмитриевича («станция Носилова» была на правом берегу галечниковой пересыпи, отгораживающей реку Маточку от моря, а изба художника — на левом. — Н. Вехов). В ней Борисов вместе со своими спутниками зимовал в 1899-1901 гг. Но ни в одном из опубликованных произведений художника даже не упоминается о существовании «домика-станции Носилова».
Почему именно такое загадочное совпадение в местах базирования на Новой Земле двух этих исследователей? Ведь неизведанных районов было ещё много, тем более, что у Борисова была своя яхта и он мог бы выбрать другое место для зимовки. Да и построек на островах тысячекилометрового по протяженности архипелага в тот период было известно не более десятка. Поэтому не заметить дом Носилова на берегу залива, где в то время стояло лишь несколько ненецких чумов, было нельзя. Почему же художник Борисов умалчивает о своём «соседстве» с Носиловым? Или носиловского дома уже не было (ненцы могли разобрать его на дрова, как они делали это повсеместно), или ненцы жили в нём и художник принял этот дом за построенный архангельским губернатором для переселённых сюда с материка промысловиков? Опять вопрос...
Возможно, выбор места А. А. Борисовым для своей художественной мастерской на арктическом архипелаге был не случаен. Известно, что Носилов и Борисов были знакомы и встречались. Этот документальный факт зафиксирован в книге Н. П. Борисова (1983), племянника А. А. Борисова. В брошюре Л. П. Осинцева (1993, с. 73) сказано, что рабочий кабинет Носилова украшали картины Борисова. Зная, что А. А. Борисов неохотно продавал свои полотна, можно с большой долей уверенности предполагать, что они были преподнесены в подарок Константину Дмитриевичу художником во время их личной (или личных?) встречи. Носилов после первого пребывания на Новой Земле мог выступать где-нибудь с лекциями или рассказами о зимовке и путешествиях на далёком полярном архипелаге. И не исключено, что даже в Санкт-Петербурге, где в это время Борисов обучался в Академии художеств. Здесь-то и могла произойти их встреча, а после увлекательных рассказов Носилова об арктических походах и показов многочисленных фотографий Новая Земля «захватила» художника.
Так или иначе, в период двухлетнего пребывания на Новой Земле Борисов в сопровождении зоолога Т. Е. Тимофеева и двух ненцев-проводников 11 апреля 1901 г. выехал на собаках по маршруту К. Д. Носилова, прошел его, описал все заливы и мысы, горы и реки, где ранее побывал писатель. В немецком географическом журнале участник борисовской экспедиции А. М. Филиппов (Philippow, 1903) опубликовал карты экспедиции художника. Поэтому официально считается, что право «первооткрывателя» заливов Чекина, Незнаемого и Медвежьего принадлежит Борисову; он же является автором установленных новых географических названий на карте этой области Новой Земли...
Часть 1 | Часть 2
