Кресты

(Впервые опубликовано: И снова — Кресты
// Авангард. — 1992. — № 130. — 16 дек.)

Крестовско-Ивановская ярмарка действовала до первой мировой войны, хотя она и была уже к этому времени в упадке. И все её пустующие здания: административные, торговые, зрелищные были в 1918 году приспособлены под многотысячный лагерь военнопленных. Тут были чехи, австрийцы, венгры — всю Европу можно перечислить. Большинство из них переходило на сторону вновь создаваемой Красной Армии, другие принимали русское подданство. Такие, как Ян Калман, навсегда остались в Шадринске.

Но задолго до полной кончины ярмарки крестовляне, особенно люд не крестьянский, а служилый, потеряв спрос на свою работу, стали покидать насиженное место и переезжать в город.

Кресты — родина моего отца (1905 г.) и его старшего брата (1899 г.), а их отец, мой дедушка, Иван Николаевич Иовлев, служил в Крестах сельским писарем в волостном правлении. Был он сыном мельника из Баклановой Теченско-Русской волости, но мельницу в половодье унесло, и семья разорилась. Все сыновья мельника разбрелись по свету, а Андрей и Иван «за счастьем» даже до Маньчжурии добирались. В Шадринск дедушка переехал в 1907 году, да вскоре и умер.

Также переехали в город семейства полицейского пристава Алексея Даниловича Кулеш (его жена Мария Ивановна была крестной моего отца и дяди) и Грязнова Ивана Андреевича. Была родом из Крестов и Александра Константиновна Архипова, урожденная Кокорина. У её отца в Крестах была мельница, которую они продали Лещеву. Александра Константиновна мне многое рассказывала, жили они напротив Грязновых.

Иван Андреевич Грязнов был церковным живописцем, писал иконы, делал к ним позолоту. Был и мастером по вывескам — когда было много заказов на купеческую рекламу, он преуспевал. Был он женат на родной сестре моего дедушки-писаря, Анне Николаевне, которая хорошо пела. Их дети: Виктор, Александр, Михаил, Раиса, Софья — все рисовали, а Виктор даже кончил в Свердловске художественное училище, но по матери имели в наследство туберкулез и рано умерли.

Из тех краев был и Иван Ефимович Шаров, журналист, корреспондент газеты «Шадринский рабочий».

В 1973 году я дважды ездила в Кресты, чтобы поближе узнать родину отца. Тогда ещё жив был Николай Иванович Костылёв, самый старый из оставшихся коренных крестовлян, рождения 1891 года. И оба раза я к нему приходила с расспросами о старине.

На его памяти в Крестах было только двухэтажных домов 55. Называл банки, почту-телеграф, полицию, аптеку, гостиницы, бани, харчевни, фотографии, балаганы, карусели, два кинематографа, театр, цирк, ипподром. Помнил кукольный театр Уляшева, цыганские хоры, выступления акробатов, силачей (называл Матвея Кокшарова из Шадринска), хиромантов-предсказателей.

Особый разговор — о ямщиках. Из крестовлян были братья Кузьмины (Иван, Федор, Константин — Семеновичи). Из шадринцев земскую почту возили братья Земляных, у них была всегда самая быстрая лошадь на скачках; Демьяновских занимался ломовщиной — перевозкой грузов в 50 лошадей. А ямщиной занимался — и был главным в этом деле — Никита Матвеевич Пантелеев. Имел он и свою постройку в Крестах. О нём я слышала от многих людей, личность была замечательная и яркая. Был он могуч, поднимал на спине завалившийся воз сена. Держал в Шадринске на конюшне до 200 лошадей, рядом с его домом было общежитие холостых ямщиков (юго-западный угол Михайловской — Луначарского), относился к ним строго, но снисходительно. Раз возвращавшийся из Мишкино в половодье ямщик припозднился и попал на Барнёве в разлив, лошадей утопил, но сам выбрался. Пришёл с повинной, боится, но Пантелеев был рад, что человек-то живой остался. Раз он вёз — сам — губернатора с адъютантом на ярмарку в Кресты: «Держись, шары стрясу!» Да как ухнет! Вмиг домчал превосходительство.

Нет, недаром дружил с Пантелеевым Д.Н. Мамин-Сибиряк — видел в нём истинно русского человека.

Купцы, не продав свой товар в Крестах, увозили обратно в Шадринск (не только местные, но и иногородние). В Шадринске продавали или хранили в огромных каменных складах до следующей ярмарки, иногда годами (оптовая продажа московских купцов Лопатиных и Ижболдиных, склады Соснина, Треухова, Попова, Ночвина, Мокеева, Мыльникова и др.).

Все Крестовские здания были сломаны и вывезены: в Шадринск (строительство электростанции в тридцатые годы), в Черемисское (здание школы) и далее — по всему уезду. Кирпич был такой прочный, искры высекал, а не кололся. К слову будь сказано, раньше и саманухи-то дольше стояли (сараи и хлевы из необожженых глиняных кирпичей — самана — с примесью навоза и рубленой соломы), чем некоторые теперешние постройки. За примером далеко ходить не надо: баня на углу Октябрьской и Володарского — где она?

Еще я слышала о Крестовской ярмарке от Марии Семёновны Копыловой-Дюковой, она была преподавателем биологии, кончала Томский университет и учила в школе второй ступени мою маму.

Так она бывала в Крестах на ярмарке и запомнила там выступление шадринца Андрея Андреевича Девятиненко (жил он на юго-западном углу К. Маркса — Ст. Разина). Он был балалаечник-куплетист, выступал с критикой существующих порядков. Пел сатирические куплеты на злобу дня перед цирковым или театральным представлением под свой аккомпанемент. Выступал и в городе. Всегда аккуратен, разводил красивые цветы, был холост и брал на воспитание внука В.Я. Мокеева Костю Клюева, который погиб во время Великой Отечественной.

Кресты в 1973 году — тихое пустынное место. Огромна пустошь — бывшее ярмарочное поле, молчаливая церковь, а вокруг неё заросли глухой крапивы. Не подступиться... Течёт-журчит речка Мостовка, как и много лет назад, но жизнь замерла. Церковь закрыли, жители разобрали иконы по домам. У Н.И. Костылёва я видела большую (высокую) икону Св. Александра Невского.

А когда пыталась попасть в церковь, посмотреть росписи, ко мне подошли две женщины. Мы разговорились и познакомились: Александра Михайловна Шевелёва и учительница Любовь Ивановна Колеватова. Уезжая домой, я увозила их подарки: Любовь Ивановна дала фото церкви, а Александра Михайловна подарила икону Иоанна Крестителя (в его честь и церковь названа Иоанно-Предтеченской).

Икона была сломана вдоль на две половины, довольно редкой трактовки. Иоанн изображен совсем юным и не с крестом в руках, а с купелью, в ней младенец Христос. Я её склеила и отдала в Воскресенскую церковь. Ещё Александра Михайловна подарила мне (но это было в следующий мой приезд, когда я ей привезла взамен икону Богородицы) маленькую литую иконку с изображением Николая-чудотворца: «Копала огород и нашла». Мне было приятно, на родине отца нашлась икона имени его святого.

Потом я узнала, что по заказу В.П. Бирюкова в 1924 году группа молодых фотографов-любителей проделала огромную работу: все церкви города и уезда были сфотографированы. Это были братья Лундины, Борис и Николай, П.И. Хамкин, Ф.М. Дымшаков, консультировал фотограф-профессионал И.Я. Хухаркин. А крестовские снимки выполнил Б.Н. Лундин, в будущем ученый-химик, лауреат государственной премии, доктор химических наук, профессор (я о нём писала, смотрите «Шадринский рабочий» от 15.05.88 г.)...

Гаев И.М., Перунов В.К., Иовлева В.Н.
Шадринские сёла. – Шадринск, 1997 г.