Иконописец П.А. Павлов

Согласно данным раздела «Иконостасное производство» в «Адресной и справочной книге "Российская империя" (Москва – Сибирь)» на 1910 год в дореволюционном Шадринске числились три профессионала – С.И. Алексеев, А.П. Кречетов и П.А. Павлов.

Об Алексееве я ничего не знаю. С одной из семи дочерей Кречетова, Евой, училась моя мама. О Павлове знаю больше – гостила неделю в Москве в 1979 году у его дочерей Нины Павловны и Екатерины Павловны. Нина – мамина подруга и соученица, а Катя – чуть младше.

Павел Алексеевич Павлов родился в 1870 году. Он страстно мечтал закончить художественное училище, но по причине материальной необеспеченности тогда ему это осуществить не удалось. У кого он учился иконостасному делу и живописи – дочери не знают. А разбогател он своим трудом.

Женился Павел Алексеевич на 17-летней дочери купца Янина, Марии. Была она моложе его пятнадцатью годами. Родители – старой веры – не отдавали её за православного, и Мария ушла замуж «убегом», без благословения. Янины были богаты, имели магазин фарфоровой посуды фирмы Кузнецова, находившийся в здании теперешнего узла связи. Но Марии ничего в приданое не дали и больше не признавали за дочь. Павел Алексеевич «для вида», от людской молвы, заказал столовое серебро с гравировкой «М. Я.», будто это приданое жены.

Жили они в двухэтажном доме на Михайловской улице (сейчас этот дом перестроен), он был рядом со старообрядческой (Австрийской) церковью, на углу Уральской улицы. Мария Сергеевна надевала старинный синий сарафан, сшитый специально для церкви в старорусском стиле, и ей стоило только сойти с крыльца дома, и через несколько шагов она вступала под своды церкви, в которой только и находила отраду своей измученной душе. Хотя от природы она была и жизнерадостна и талантлива: хорошо пела и рисовала, а пироги и торты пекла такие, что прослыла в городе кулинаркой номер два – после матушки-попадьи, жены о. Николая (Буткина).

Во дворе дома у Павла Алексеевича была большая мастерская, солидно поставленное иконостасное дело, где работали хорошие мастера-столяры: делали дорогие рамы к картинам, оклады к иконам и прочие работы.

У Павловых были в собственности ещё два дома на Петропавловской улице (К. Маркса), они приобрели их для сыновей, но до времени сдавали внаём. В большом доме была фотостудия С. Мамаева, где работал в 1914 году И.Д. Шадр, а в маленьком домике-флигеле на два окошка жил Г.Т. Снегирёв, учитель. Оба дома выходили задворками к высокой кирпичной стене Ушковского дома.

Было у Павловых девять детей – выросли шестеро, три дочери и три сына: Елизавета, Нина, Екатерина, Сергей, Петр и Анатолий. Сыновья и младшая дочь Катя были способными к рисованию, живописи.

Екатерина Павловна пишет: «Я тоже рисовала и немного разбиралась в искусстве. Папа часто беседовал со мной, делился, спрашивал моё мнение, поэтому я была в курсе его работ и дел, и я постараюсь написать о том, что знала. Был он человек весьма образованный, всесторонне развитый. Любил искусство, литературу, музыку. Интересовался положительно всем, любил жизнь, природу, был добрым и справедливым».

Обстановка в доме Павловых вся была художественной (моя мама бывала не раз и помнит), всё подобрано с большим вкусом. Огромный зал, как в музее, был наполнен картинами и скульптурой. Копии в натуральную величину оригиналов: Венера с яблоком, Аполлон Бельведерский, бюсты римлянина и римлянки, мальчика с раковиной, бюсты Пушкина, Лермонтова. Только на столе Павла Алексеевича стояло около 50 статуэток. Был бюст Д.Д. Пономарева, основателя банка его имени (не Шадра ли работа, копия, или вариант, или подготовительный этюд?).

Часто в дом приходили незнакомые люди, чтобы познакомиться с творчеством художника. Бывал у Павлова в доме и знаменитый Иван Шадр. В театре для него было бесплатное кресло, но для посещения театра часто не было времени.

В пять часов утра он сидел уже за мольбертом – до глубокого вечера. У художника были сотни сложнейших чертежей, которые хранились в больших металлических футлярах.

В молодости П.А. Павлов занимался живописным оформлением церковных интерьеров, расписывал стены и потолки фресками на библейские сюжеты: «Тайная вечеря», «Явление Христа народу» и другие. Все огромных размеров, на высоте, на лесах. Было это в более отдаленное время. «Но главным и любимым делом отца были портреты», – пишет Екатерина Павловна.

Он писал много и талантливо. В основном, с натуры. Но портрет жены написал уже после её смерти. Павлову очень хотелось написать портрет учителя Бурсикова Василия Ивановича, похожего, как казалось, на итальянского художника, но что-то помешало ему сделать этот портрет. Портреты были замечательные, живые. Недаром его называли уральским самородком.

«Отец занимался с детьми, особенно с Толей и Сережей, давал им задания по рисунку и живописи, требовал точного рисунка. И рисовали и писали они прекрасно!».

Умерла Мария Сергеевна, жена художника и мать большого семейства, будучи ещё молодой, 37 лет. В гражданскую войну, во время обеда семьи в столовой за большим столом, кто-то выстрелил с улицы, пуля просвистела над головами детей и ударилась в картину на стене. Этого Мария Сергеевна не пережила, она и так была очень болезненной, на ней тяжело отразился разрыв с родительской семьей, потеря собственных детей, конфискация имущества новой властью: забрали даже лечебный физаппарат для парализованной руки дочери Кати...

Павел Алексеевич женился вторично, на подруге жены, помогавшей ей убегать из дому, Марии Тарасовне Хамкиной.

Дети росли бойкими, часто мешали отцу работать, – к одной Кате ходило столько подруг! – отец их выгонял, а дочь за проказы ставил в угол мастерской. Катя начинает на стенах рисовать. Отец посмотрит, посмотрит: «Ладно уж, выходи, рисуй!...».

Все сыновья учились в художественном училище в Свердловске (Екатеринбурге). Закончил его один Анатолий, первым учеником. Но по дороге домой заразился сыпным тифом да ещё воспалением лёгких – две тяжелые болезни. Умер в 18 лет. И когда лежал в гробу, пришёл пакет с документами об окончании с отличием. Это было тяжёлым ударом для всей семьи. Пётр стал артистом, но потом пропал, исчез, неизвестно при каких обстоятельствах. Сергей (род. 1905) тоже учился в художественном училище, и, хотя не закончил его, был прекрасным живописцем и рисовальщиком. Работал изумительно быстро, стремительно. Любил дарить свои картины друзьям.

Я знаю три вещи С.П. Павлова ещё с довоенных лет. Он их подарил своему другу С.И. Иванову, мужу маминой сестры. Это были: «Женская головка», «Весенний (а, может, осенний) пейзаж» – с ручьём, бегущим по заснеженному полю, «Вид Шадринска от Осеевой».

Сергей Павлович писал и большие, масштабные картины, панно, портреты по заказам учреждений, заводов. Работал он фотографом-ретушёром в Новосибирске, Новокузнецке, но больше во Фрунзе, где и умер в 1969 году. СП. Павлов виртуозно оформлял фотопортреты в цвете. Многие добивались быть его учениками, но немногим это удавалось.

Дочери вспоминают, что их отец, Павел Алексеевич, после революции какое-то время работал учителем рисования в школе, но не стало хватать времени на художественную работу, и от преподавания пришлось отказаться.

В 1930 году Павловы переехали в Свердловск. Павел Алексеевич устроился художником на фабрику «Совживопись», его работу очень ценили. В 1932-1933 гг. была выставка его картин.

«Автопортрет» всех поразил удивительным сходством. А за портрет Ленина получил премию (!). Да, художнику в то время без написания «определенных» портретов было не обойтись. Даже Катя, ещё в Шадринске, для своего класса писала К. Маркса. Умер П.А. Павлов в 1934 году.

Екатерина Павловна: «Удивительно, что в одном человеке могло совместиться столько умения, дел и возможностей».

В Москве у дочерей художника имеется несколько его живописных работ, некоторые из них я видела: пейзажи «Деревенька на закате», «Сосны у реки» (наверное, уголок Городища, и о нём чуть ниже), большая картина на сюжет Лермонтова «Демон и Тамара» с оригинала Зичи, «Автопортрет». Картина «Фатьма» (холст, масло), написанная в 1925-1926 гг., была у старшей сестры, Елизаветы Павловны, умершей в 1975 году, теперь у её дочери Нади, с которой я познакомилась, будучи в Москве. Она работает в Институте космических исследований. А «Портрет жены» погиб во время войны.

Из письма Екатерины Павловны:

«Весной и летом я жила на даче, на Городище. Сторож Павел приходил к нам и жаловался на меня папе, что много шума, бегают какие-то курсанты. Но папа знал этих людей – хорошие ребята – и не сердился на нас. А мы жгли костры, катались на лодках и совершали прогулки. Городище сохранило в моей душе теплое и душевное воспоминание. На Городище были самые любимые мои уголки природы: и просека, и полянки, и другие места... Я много ездила и видела много, но роднее Городища не было. Вот это, наверное, и есть чувство Родины. Жаль, очень жаль, что разорили Городище, ведь там были такие большие красивые дачи Моисеевых, Бутаковых... Да и город Шадринск тоже очень хороший живописный городок... Есть чем вспомнить».

Закончу воспоминанием И.В. Пашкевича. В письме мне от 23 мая 1987 года Иосиф Владиславович написал, что был «шапочно» знаком с П.А. Павловым, ходил в его дом к зубному врачу Гурвич (она), когда ему было 13 лет, в 1919 году. «Это был высокий красивый мужчина, он мне показывал мастерскую, расположенную в одноэтажном кирпичном здании с большими окнами, где работало несколько человек».

А с 1924 по 1928 гг. в нижнем этаже дома Павлова жили Пактовские, и у них собирались учителя, в том числе М.И. Пашкевич, В.И. Бурсиков, которого собирался писать П.А. Павлов, Н.Л. Сурикова, К.Н. Донских и другие.

А теперь, когда я пишу эти строки, нет в живых уже и Екатерины Павловны. И нет писем от Нины Павловны. Хоть и жили в столице, а сердца их оставались в Шадринске... Все, все уже умерли...

Иовлева В.Н.
Шадринск и его обитатели. Статьи разных лет. – Шадринск, 2006. 1993 г. [С. 191-196]